Ряд случайных чисел [СИ] - Елена Павлова

— Ну, ты и скотина! — прошептала Милль, глядя на мужа полными слез глазами. Гран повесил голову и досадливо засопел, ковыряя пальцем скатерть. Дора поспешила разрядить обстановку: только ссоры между гостями ей и не хватало!

— Все! Все нормально, кушай, я с ним сама разберусь! А вам, ваше кровопийчество, если уж совсем припрет, я сама крови нацежу — только без этих твоих фокусов, понятно? — Вампир сопел. Ой, как он похож на племянника! Просто один в один! Тот тоже всегда так сопел, когда Дора брала его к ногтю. — Я спрашиваю — понятно? Хорошо. Теперь послушай меня внимательно. Когда родился мой отец, бабушка купила домик в Бризе, в деревне. Три года назад, когда умер папа, туда уехала жить моя мать, а год назад — и семья брата. Так вот. Кузнец в Бризе — вампир. Зовут его дядя Рома. Жена его, баба Марта, еще жива, ей за 80 уже. Я их знаю — сколько себя помню, меня всегда на лето туда отправляли. Так вот этого дядю Рому кормила его семья по очереди. По два-три глотка в неделю.

— Невозможно, райя! — замотал головой Гран — По полстакана два раза в неделю минимум! Иначе с голодухи озвереешь, крышу срывать начнет! А съехавшая крыша — это свежий труп, с гарантией!

— Ничего ему никуда не срывало, — пожала плечами Дора — И голодухи никакой не было. Ты не забывай, он еще и в кузнице работал — там силы знаешь, сколько надо? А кушал он так: желток сырой растирали с медом, потом разводили парным молоком. Можно и не парным — главное, не кипяченым. Все, что прошло точку кипения, у вас не усваивается. Даже вода.

Милль и Гран сидели молча и смотрели на Дору так, будто она только что заявила, что она, на самом деле, полномочный посол Жнеца Великого и возвещает волю его во славе его.

— Чего? Э-эй! — помахала Дора рукой перед лицом Грана. — Я так и поняла, что этого до сих пор никто не знает, вот и позвала, чтобы и рассказать, и показать. Может, это хоть что-то изменит в Мире.

— Это все изменит, абсолютно все! — прошептал Гран — Ты даже не представляешь, насколько! — он осторожно придвинул стакан, взял в рот соломинку, потянул, недоверчиво прислушиваясь к ощущениям. — Вкусно… — растерянно сказал он. — Но там еще что-то, да?

— Коньяк. Совсем немного, для вкуса.

— Об-бал-деть! — Гран с хлюпаньем высосал стакан и затих в ожидании реакции организма, странно скосив глаза. Милль сидела, держась за щеки. У нее на глазах творилась История — она это просто чувствовала. И так буднично — всего лишь стаканом молока!

— Ну как, ваше вампирячество, вам крови — или еще молочка? — усмехнулась Дора. — Дядя Рома литра три в день выпивал, но из него одного троих тебя сделать можно, тебе, наверно, и двух литров много будет. Дальше. Печенку толчем через сито, заливаем вином. Дальше. Мясо или рыбу — через мясорубку, потом опять же через сито, и опять же с вином. Специи по вкусу! Соки — любые, молодое вино, сидр. А вот коньяк, пиво и квас у вас не усваиваются. Почему — не знаю. Откуда знаю — все просто. Когда мне было 14, баба Марта заболела и слегла — спина, а дети их в отъезде были. Я дяде Роме целую неделю готовила, пока их дочь не вернулась.

— Это… это революция! — Гран, похоже, перестал наконец относиться к Доре, как к ходячему обеду. Ну, спаси-ибо! — Но… это надо как-то обнародовать. А как? Это я эксперименты люблю — мне дали, я выпил — а там посмотрим. А некоторым у нас даже нравится «чтобы все дрожали, чтобы уважали» …Им и не объяснишь, зачем это нужно — еще протирать что-то, заливать…

— А вот тут я тебе могу дать совет профессионала, — хмыкнула Дора — Психология толпы. Сделай из этого моду. Ты брови не задирай! Я тебе дело говорю! Устрой прием, — она повела над столом рукой. — Белая скатерть, свечи. В хрустальных, обрати внимание, бокалах золотые, обрати внимание, трубочки. Потому что просто из бокала пить вам клыки мешают! Учти — роскошь должна быть просто варварская, иначе не сработает, менталитет надо учитывать! Надо, чтобы у всех челюсти свело от зависти. Тогда в головах появится мысль — так вот как другие-то живут! Я тоже так хочу! И появится мода на молоко, пусть и не в хрустале! Понял? — опять они вытращились! Ничего же особенного не сказала, это в учебнике есть — чего так глазами-то хлопать? — А потом мода пройдет, а привычка останется — вот и все!

— Слушай, а… ты кто? — вдруг испытующе уставился на Дору Гран.

— Психиатр, — так же уставилась на него Дора.

Долгих две минуты вампир сидел с вытянувшимся лицом, потом захихикал, потом заржал, отмахиваясь рукой в ответ на удивленные взгляды. Похоже, они веселили его еще больше.

— Вот так живешь-живешь, — наконец смог он выговорить тоненьким голоском, — а, оказывается, тебе давно-о уже нужен психиатр. Для полного счастья! О-ох! Какое печальное открытие! — он вздыхал, хихикал и утирал выступившие слезы.

— Я польщена! — Дора прижала руку к груди и картинно раскланялась, не вставая из-за стола. — Какая честь! Какое признание! Я прям вся охреневаю! Ты радоваться закончил? Милль! Я сейчас буду очень неприятные вопросы задавать. Мягко говоря, неделикатные и неаппетитные. Ты — как, здесь будешь? Или могу дать тебе книжку и устроить на кухне. Нет? Может валерьянки? Или коньяку? Ну, как хочешь. Коньяк вот в этой бутылке, захочешь — наливай, хорошо? Так, Гран, скажи, пожалуйста, группа крови имеет значение при выборе объекта?

— Надо же, какое ты хорошее слово нашла! Даже уважительно как-то звучит! Наши обычно говорят «еда». — Милль позеленела. — А что такое «группа крови»?

— Упс. — разговор зашел в тупик, не успев начаться. Весь следующий час Гран с Дорой читали друг другу ликбез. Дора — по свойствам крови, Гран — лекцию по вампироведению. Милль бледнела, зеленела, зажимала уши, наконец хлопнула все-таки рюмку коньяка и как-то странно затихла с открытым ртом и выпученными глазами.

— Хорошо, — подвела итог Дора. — С этим почти ясно. Ты мне потом еще, когда время будет, про зависимость поподробнее расскажешь, ладно? Очень интересные аналогии в голову приходят. А теперь вот что мне скажи: если объект полностью безучастен?

— Не бывает — отмахнулся Гран. — Я же говорил, внутреннее сопротивление присутствует всегда, даже если человек изображает полное согласие. Даже если сам предлагает — случается и такое.

— А если бывает? Объясню! — подняла Дора руки. — Только у нас в клинике пять человек, а по городу, по неврологиям, скорей всего, и еще найдутся, лежат с «синдромом Шварца». Как вам объяснить… Это овощи. Посадишь — сидят, положишь — лежат, сосут из бутылочки, моргают. Звуков почти не издают — тихо хнычут или гукают, как младенцы. Все. Понимаешь? Совсем все. И это неизлечимо абсолютно, на них каких только методик не перепробовано — все без толку, даже кратких улучшений не бывает. На свет зрачок реагирует. Они сами — нет. Родственников искать — никак, они без документов, да и заниматься этим никто не будет. Персонала у нас не хватает хронически, уход за этими «репками» минимальный, а это страшно, поверь мне! Особенно одну девочку жалко, ей лет 16, хорошенькая-а! — Дора сокрушенно покачала головой. — Но у нее уже пролежни, она у нас долго не протянет — месяц, может два. А вот если бы ее помыть, причесать, полечить, откормить… Вот такой реакции я и боялась, — закончила она, глядя в перекошенные лица.